деревня Воскресенье, Петушинский р-н
Воскресенская церковь, 1818-1827
«На горе, куда нам предстояло подняться, из-за деревьев выглядывала беленькая церковка с зеленой крышей…это село Воскресенье.
У церкви ограда наполовину разрушена так, что остались только каменные столбы, а железо пошло скорее всего на подковы в сельскую кузницу. Высоченная нетроганая трава буйствовала за церковной оградой. Но церковь сама и крыша ее были недавно покрашены и выглядели как новые. Первое, что бросилось нам в глаза в селе Воскресенье, – это отсутствие садов и огородов. Давно замечено, что в лесных местностях, где крестьянам приходилось постоянно бороться с лесом, нет в деревнях ни деревьев, ни садов.
Мы сели отдохнуть в тень старого тополя под окнами пятистенной избы.
– Старичка бы теперь для разговора, – мечтательно сказала Роза.
И точно, идет вдоль деревни старик. Одна рука заложена за спину, в другой – палка. Спину держит неестественно прямо, словно и правда проглотил аршин. Вообще в передвижении старика ничего не участвовало, кроме семенящих ног. Было такое впечатление, что если старик споткнется, то так и упадет плашмя, прямой и негнутый.
– Здешний, что ли, дедушка?
– Здешний, – ответил старик, а сам семенит, не сбавляя хода, не поворачивая головы, как заведенная игрушка.
– Давно ли здесь живете?
– С самого зарождения, – и продолжает чесать дальше.
– Посидел бы с нами, отдохнул.
Старик остановился.
– Постоять постою, а сидеть мне несподобно.
– Лет-то сколько?
– Годами я не стар, семьдесят шестой пошел, да вот ноги отказали. Всю жизнь сапожничал, чужие ноги обувал, а сам без ног и остался.
Рассказывал дед охотно.
– Село наше было плотницкое. Все мужики подчистую уходили на сторону – в Москву, в Питер и вообще. Оставались одни бабы. Огородов с садами было не принято иметь. Картошку, лук, огурцы и прочую овошь возили из Покрова, с базара. Правду сказать, народ избалованный был на сторонних-то рублях, к земле не очень привычный, а сеяли больше «гречан». Ну, после революции все плотники в Москве и осели. У каждого там зацепка какая-нибудь была. А тут еще раскулачиванием припугнули. Половины села как не бывало. Вишь, одни ветлы стоят, а домов нет. Теперь опять молодежь чуть что в РУ или другие школы. Мало народу осталось, ой мало! Ну пойду, не взыщите, если чего не так. Ноги болят, когда стоишь, а на ходу словно легче.
Старик снова засеменил вдоль улицы».
В. Солоухин «Владимирские проселки» 1958
Автор фото: Дмитрий Дмитрий
